(no subject)
Apr. 8th, 2009 01:40 pmВторой день отваливаются почки - продуло на работе и обострилось. Дома уже ждут антибиотики. Скорее бы.
Физический дискомфорт заставляет чувствовать себя таким уязвимым... Я могу наизусть читать аннотации лекарственных препаратов болеющим приятелям, но стоит температуре собственного организма повыситься хотя
бы на полградуса, как все эти знания улетучиваются. Впору делать себе инструкции, как мама в детстве писала на коробках лекарств, отправляя в деревню. "от живота", "от головы", "от температуры". Немного заботы
от себя самого, только здорового.
Вспомнилась больница, год назад. Ты слабый, такой слабый, что встаешь с кушетки ровно три раза в день - забрать больничный завтрак, обед и ужин. Когда не признаешься, но завидуешь детям, которые лежат вместе с
мамами. Хоть и по возрасту мне не положено давно... В это же самое время сезонно болели дети моего отца. Тут разве до меня. У моего же лечащего врача наблюдаясь - город-то маленький. Он пришел однажды навестить - наверное, сам пожалел. Я без голоса, третий час под капельницей, лохматый тощий ребенок. В волосах перья пуховой подушки, на лице веснушки и синяки под глазами. То еще зрелище.
я это все к чему. Можно жить одному. Спать одному. В принципе быть одному. Но потребность выздоравливать почему-то неразрывно связана с человеческим теплом и заботой. Поразительно.
Физический дискомфорт заставляет чувствовать себя таким уязвимым... Я могу наизусть читать аннотации лекарственных препаратов болеющим приятелям, но стоит температуре собственного организма повыситься хотя
бы на полградуса, как все эти знания улетучиваются. Впору делать себе инструкции, как мама в детстве писала на коробках лекарств, отправляя в деревню. "от живота", "от головы", "от температуры". Немного заботы
от себя самого, только здорового.
Вспомнилась больница, год назад. Ты слабый, такой слабый, что встаешь с кушетки ровно три раза в день - забрать больничный завтрак, обед и ужин. Когда не признаешься, но завидуешь детям, которые лежат вместе с
мамами. Хоть и по возрасту мне не положено давно... В это же самое время сезонно болели дети моего отца. Тут разве до меня. У моего же лечащего врача наблюдаясь - город-то маленький. Он пришел однажды навестить - наверное, сам пожалел. Я без голоса, третий час под капельницей, лохматый тощий ребенок. В волосах перья пуховой подушки, на лице веснушки и синяки под глазами. То еще зрелище.
я это все к чему. Можно жить одному. Спать одному. В принципе быть одному. Но потребность выздоравливать почему-то неразрывно связана с человеческим теплом и заботой. Поразительно.